Завод со времени национализации проводил только медленную достройку и пополнение старым оборудованием. Станки были расставлены не по операциям, а по группам.
Первые грузовики АМО Ф-15 стоили дорого, и ни одно предприятие не решалось купить такую машину.
Когда же отпускную цену снизили вдвое, то выяснилось, что завод работает в убыток. Лихачёв взялся за учебник бухгалтерии, чтобы научиться подсчитывать баланс и лучше разобраться в этой теме.
Заводы СССР изготовляют у себя все детали автомобиля — от мотора до болта. А американские заводы выпускают только задние мосты, карбюраторы или кузова и кабины,
а есть заводы, которые только осуществляют сборку.
Лихачёв принял эту информацию и глубоко задумался. Переводить завод в специализированный, как у американцев, он не планировал.
Для этого необходимо было расширить производственные площади завода, на что нужны были денежные средства. Требовалось построить новые цехи, закупить и установить новое оборудование, поднять культуру труда на заводе.
Он понимал, что такое положение вещей имеет прямую зависимость от западных монополий.
Недаром Форд не хотел попадать в зависимость даже от соседа. Иначе зачем бы он покупал металлургический завод и даже собственную железную дорогу?!
На обширном директорском столе всегда лежали аккуратные стопки книг с закладками: «Сопротивление материалов», «Металлография», «Теоретическая механика».
Также стоит отметить, что Лихачёву была свойственна аккуратность во всём и пунктуальность. По утрам к нему приходили преподаватели и проводили с ним теоретические занятия, тесно связанные с практическими. Впоследствии эти знания дали возможность Лихачёву поступить на заочное отделение Промакадемии.
Иван Алексеевич чувствовал, что его технических знаний недостаточно для управления заводом.
Поэтому в 1928 году Лихачёв усиленно начал изучать дополнительно теорию и технические аспекты производства.
Также в конце марта 1928 года МСНХ была получена телеграмма от председателя Автотреста Сорокина, который в этот момент находился в Берлине:
Он максимально честно и обстоятельно оценил все достоинства и недостатки отечественного производства. Особенно сильное впечатление произвёл на него дух сплочённости в совместной работе завода.
«Поточное производство — это прежде всего коллективное производство, следовательно, организуя его, вы сумеете развить ваш завод и всю вашу страну.
Я пожелаю вам от всего сердца успехов в этом»
Постепенно стал нарастать и выпуск автомобилей. Если в 1924–1925 годах на заводе изготовили около 100 автомобилей, то в 1927–1928-м — уже 580 штук.
Что же касается технологии производства, то она, несмотря на ряд хороших решений и консультации немецкого профессора, находилась пока почти на прежнем уровне.
Автомобиль собирали, а он стоял неподвижно, и большое значение имело последовательное и непрерывное поступление на его сборку деталей. Также важно было организовать процесс так, чтобы люди не мешали друг другу в процессе сборки.
Не научились делать легированные стали, не освоили прокат тонкого листа, отставала стекольная промышленность, не было шарикоподшипников, асбеста, лакокрасок, электрооборудования, труб. Нельзя было ввозить всё это.
И не только потому, что платить приходилось втридорога, а прежде всего потому, что всё ещё существовала угроза потерять самостоятельность, сделаться придатком капиталистических государств.
И ему приходилось, прикидываясь простачком, не ведающим субординации, бомбардировать телеграммами Автотрест, ВСНХ и МСНХ, иногда даже мимо начальства: писать сразу непосредственно на заводы, производящие шарикоподшипники, асбест и лакокраски, решётки радиатора, фары, тормозные колодки или ветровое стекло. От него отмахивались. Его просьбы не считались важными.
Все к этим переменам успели привыкнуть, их не замечали, а теперь увидели, что строительные работы по реконструкции завода и, правда, почти закончены. Все были возбуждены, растроганы выступлением Горького
В своей речи Горький также назвал Лихачёва «создателем новой жизни». И, спустя время, мы поймём, что он не ошибся.
Своё здравоохранение — поликлиника, профилактории; торговля, просвещение, культура, финансы, общественный порядок, печать: своя многотиражка; совхозы, снабжающие завод молоком и овощами; подшефные колхозы, которые также постоянно требуют внимания и заботы директора, особенно если он член ВЦИКа.
Лихачёву приходилось быть не только директором, но и завхозом, и комендантом, и бухгалтером, и судьёй.
Когда на АМО привезли мариупольскую сталь, то против всех ожиданий из двух тысяч листов только десятка полтора было забраковано по вине материала (менее 1%).
А металл из Германии, Польши, Чехословакии и Швеции выбраковывали обычно на 30% и выше. Также на сталинградском «Красном Октябре» прекрасно варили хромоникелевую сталь, а московский «Серп и Молот» варил сталь не хуже, чем немцы.
Сроком окончания строительства завода АМО по проекту Ципулина должно было быть 1 января 1929 года.
За несколько дней до конца срока, в декабре 1928 года, на заводе была получена телеграмма из Нью-Йорка от председателя Автотреста Сорокина Марка Лаврентьевича (Маркуса Моисеевича). Он просил приостановить строительство.
Далее в новом письме он сообщал, что группа американских автостроителей во главе с инженером Брандтом, окажет АМО широкую техническую помощь и установит на заводе оборудование для увеличения производства до 25 тыс. автомобилей в год.
Лихачёв очень хотел увидеть автомобиль, но одновременно не верил в благие намерения американцев и пытался понять, в чём их выгода. Он безошибочно определял, в чём различие между «азбукой капитализма» и «азбукой коммунизма».
2 апреля 1929 года состоялось заседание партбюро завода.
На повестке был доклад Сорокина о результатах его десятимесячной поездки в Америку с целью найти наиболее дешёвую и современную модель грузовой машины.
Технической стороной в тот момент в Америке было массово-поточное производство. Все детали автомобилей производились на разных заводах, а затем на автозаводах проходила конвейерная сборка автомобилей из готовых деталей.
Сорокин призывал отказаться от универсализма производства, поставить конвейер и организовать производство некоторых деталей и агрегатов не только у себя, но и на других смежных заводах. Также он предполагал использовать заграницу в качестве поставщика некоторых материалов, полуфабрикатов, деталей и агрегатов автомобиля.
Такая точка зрения расходилась с ленинской в необходимости везде и всюду изучать последние достижения науки и техники в странах капитализма и применять их на наших заводах и фабриках с учётом наших возможностей.
Список отъезжающих за границу, составленный им и Игнатовым, включал, в первую очередь, Голяева и Лялина. Это были инженеры, кем не надо было командовать. Они всегда понимали, что нужно делать в ту или иную минуту.
На тот момент дипломатические отношения между Америкой и СССР не были установлены, поэтому въезд в США всячески затруднялся. Виза не была выдана. Теперь нужно было пытаться получить её не во Франции, а в Германии.
Одновременно пришла из Москвы телеграмма Игнатова с просьбой вернуться на завод не позднее 20 мая. Поэтому поездку в Америку Ивану Алексеевичу пришлось отложить.
Лихачёву стало очевидно, что европейские заводы в своём большинстве недалеко продвинулись от старого АМО.
Завод АМО ничем не уступал знаменитым немецким «Мерседес» или «Опель». А современный поточно-массовый метод производства был организован по-настоящему только в Америке у Форда, и нужно было увидеть это своими глазами. Но пока не удалось.
Совещание с американцами по поводу уже подписанного договора состоялось у Лихачёва в кабинете. Оно было довольно торжественным.
В своем выступлении Лихачёв говорил, что в первую очередь нужно строить внутризаводской транспорт. До пуска завода должны быть готовы склады и ремонтные цехи.
На этом Лихачёв сделал ударение. Внесение поправок в проект во время работ будет создавать разнобой, бессистемность и затянет пусковой период
Но впоследствии в нём было отмечено много нестыковок.
Брандт запроектировал литейную серого чугуна, похожую на старые литейные Путиловского и Сормовского заводов.
Инструментального цеха в проекте предусмотрено не было. Предполагалось, что штампы и инструменты завод будет покупать за границей.
Не было и литейной ковкого чугуна с дуплекс-процессом. Новый вариант литейной был представлен Брандтом только в декабре 1929 года, и то лишь в результате сильного нажима со стороны Чернушевича.
Земля была в Америке очень дорога. Поэтому американцы привычно боялись нарушить границы завода. Они предполагали произвести лишь пристройку к кузнице. Земли действительно не было, но Лихачёв без всяких разговоров, запросто перенес свой забор на ближайший пустырь, принадлежащий другому ведомству. Он не сомневался, что Моссовет даст разрешение. Так оно и было, конечно. В Москве было только два таких строительства: метро и завод АМО. Им давали все, что они ни попросят. Этого американцы не только не могли предусмотреть, но даже понять
Лихачёв собрал группу инженеров
и отправил в Нью-Йорк. Среди них был и Чернушевич.
Почти сразу подозрения по поводу «фирмы» Брандта подтвердились: они были неплатежеспособны. Реконструкцией АМО заставили его заняться скопившиеся долги.
Брандт максимум денег получал на оборудовании, стоимость которого завышалась непомерно. А фирмы, оборудование которых он продвигал, платили ему проценты.
Лихачёв понимал, что Брандт хотел «подработать», а его контора не внушала доверия. Если бы в Автотресте доверяли заводу, то могли бы диктовать Брандту свои условия.
— Решено было ввести массово-поточное производство, и поставить завод в зависимость от заграницы было недопустимо.
— Сталин не верил в то, что американские капиталисты собирались в самом деле помочь СССР строить социализм
%201.png)
